Джереми неожиданно затих.

— Это правда. — Улыбка Биттерса перешла в усмешку. — Мне надоело постоянно оглядываться назад, чтобы посмотреть, не скачет ли за мной Хауэлл, преследующий меня повсюду. Можешь не сомневаться: скоро твоя дама вернется к тебе за утешением, потому что ее дружок будет лежать под землей на глубине шести футов. — Биттерс помолчал, затем опять улыбнулся. — А теперь скажи: приятна ли для твоих ушей такая музыка?

Джереми молчал, размышляя. Он живо представил, как все будет. Хауэлл уберется с его дороги, у него будет куча денег, Онести вернется к нему за утешением.

Лицо парня расплылось в улыбке. Музыка уже зазвучала.

«Где же он?» — спрашивала себя расстроенная Онести, стоя у входа в лачугу Джереми. Она оглядела комнату, и тревога ее усилилась. Пол был подметен, на столе чисто, кровать аккуратно застелена. Даже одежда на крючках была чистой. Онести покачала головой, ничего не понимая.

При других обстоятельствах она, наверное, порадовалась бы, увидев такой порядок, но сейчас… Онести была ошеломлена внезапностью, с которой Джереми перестал пить, полагая, что на него повлиял случай, происшедший с ней. Она вспомнила, что он навестил ее то ли в тот, то ли на следующий день. Когда они остались одни, Джереми сказал, что чувствует себя виноватым. Он, дескать, поехал вслед за ней, но не смог найти ее во время грозы. Онести никак не могла убедить его, что он ни в чем не виноват.

После этого Джереми резко изменился. Стал каким-то рассеянным, часами слонялся по улицам без дела и ни с кем не разговаривал. Теперь он, вставая по утрам, наводил в доме порядок, затем шел на работу, а в конце дня приходил к ней. Но как только в дверях салуна появлялся Уэс, Джереми уходил. И в последнее время он совсем не улыбался.

Онести никогда не говорила с Уэсом о Джереми. Ясно было, что они относились друг к другу с неприязнью и что Джереми не одобрял ее близость с Уэсом. Джереми, конечно, нельзя было рассказать о том, что Уэс совсем не такой, каким кажется, что с ней он был очень нежным, отзывчивым и согревал ее своим теплом, когда они, разговаривая, провели несколько часов во время грозы в объятиях друг друга, что, хотя Уэс все еще очень осторожен и кажется недоступным, его замкнутость начинает давать трещину. Джереми не разделил бы ее уверенность в том, что Уэс поможет ей в поисках сестер, когда выполнит свои обязательства в Колдуэлле. Он не стал бы слушать ее, если бы она попыталась объяснить, что в объятиях Уэса она почувствовала прилив свежих сил и ее мечты и надежды, казавшиеся уже несбыточными, вновь возродились. Джереми наверняка возмутился бы, если бы она выразила горячее желание, чтобы он нашел другую девушку, которая поддержала бы его в стремлении начать новую, светлую жизнь.

Правда, теперь она очень редко разговаривала с ним, скучая по их беседам, в которых могла поделиться своими мыслями. В былые времена в ней всегда возникало теплое чувство, когда его веснушчатое лицо расплывалось в улыбке, предназначенной только ей. Они вместе смеялись и чувствовали, что их связывает много общего.

Онести подошла к койке Джереми. Она наклонилась и провела рукой по покрывалу, вспомнив о шпильке, которую нашла здесь. Кем бы ни была эта женщина, по-видимому, Джереми исключил ее из своей жизни. По всем признакам сейчас он был совсем один.

Где же он? Тревога росла. Онести обыскала почти весь город. Ей не нравились его замкнутость и таинственность. Она с неодобрением относилась к тому, что Джереми стал постоянно на продолжительное время без видимых причин отлучаться из города.

Нехорошие предчувствия не давали ей покоя. Девушка отчаянно надеялась, что ее подозрения не оправдаются.

Онести решительно выпрямилась. Сегодня она обязательно поговорит с Джереми, пока не поздно. Постоянно растущий страх за него становился невыносимым.

Чарльз резко встал, с громким стуком отодвинув ногой кресло к стене, и, подойдя к окну, слепо уставился на улицу сквозь запыленное стекло. Немного постояв, он повернулся и посмотрел на свой письменный стол, где лежало письмо, написанное знакомыми каракулями и полученное им час назад. Оно было таким же коротким, как и первое, и Чарльз столько раз перечитывал его, что слова врезались в память:

«Дорогой Чарльз!

Мы не можем больше дожидаться встречи с тобой. Дети и я близки к отчаянию. Если ты не приедешь к нам, мы приедем к тебе.

Мэри».

Чарльз не первый уже раз запустил пальцы в свои густые каштановые волосы и прикрыл ладонью глаза. Все рушилось. Эмили умирает, Джуэл бросила его. Он знал: как только Джуэл станет известно о его связи еще с одной женщиной, именно так и случится. Несмотря на то что в ее жизни бывало всякое, теперь она слыла порядочной женщиной и вряд ли могла допустить близость с мужчиной, совершившим такие непростительные ошибки.

Чарльз опустил руку, его красивое лицо выражало крайнее отчаяние. Все начиналось так хорошо, а конец оказался весьма печальным.

Он усмехнулся. Ему вдруг подумалось, что, может, не все еще кончено.

Его проблемы возникли с приездом в Колдуэлл Хауэлла. Теперь он жил в атмосфере напряженности и подозрительности. Из-за людей Хауэлла, охранявших банк днем и ночью, и из-за самого Хауэлла, приходящего и уходящего когда ему вздумается, Чарльз совсем потерял покой. Пожалуй, сейчас как раз подходящий случай, чтобы уехать и удовлетворить требования Мэри. Единственным светлым пятном в будущем было то, что с наступлением осени прекратятся поставки денег от компании «Слейтер энтерпрайзес». Тогда первым делом он навестит Эмили, если не будет слишком поздно.

Что касается Мэри… Чарльз ощутил тяжесть в груди.

Раздался стук в дверь, и Чарльз поднял голову. В ответ на приглашение дверь открылась. На пороге появилась Онести. Выражение ее лица было озабоченным. Она еще сильнее нахмурилась, когда посмотрела на него, но через секунду он уже оказался в ее объятиях.

— Я очень сожалею, Чарльз. — Онести попыталась улыбнуться. — Хотела поговорить с Джуэл, но, ты знаешь, она никогда не слушает меня.

Улыбка тронула губы Чарльза.

— То же самое Джуэл говорит о тебе.

Онести пожала плечами:

— Полагаю, ты можешь сказать, что между вами произошло.

— Джуэл ни в чем не виновата. Это моя вина.

К ее чести, Онести не стала настаивать на объяснениях. Вместо этого она взглянула на Чарльза своими необычайно голубыми глазами и проговорила:

— Ты всегда очень хорошо относился ко мне, Чарльз. И я знаю, что бы ни случилось, сумеешь понять меня. Как бы ни сложились твои отношения с Джуэл, надеюсь, тебе не придет в голову сомневаться в неизменности моих чувств.

Чрезвычайно благодарный за эти слова, Чарльз обнял Онести и крепко прижал к себе. Горло его болезненно сжалось, когда она прошептала:

— Я знаю, Джуэл очень любит тебя.

— Джуэл никогда не была уверена в этом, — ответил Чарльз глухим голосом.

— Да, это так.

Чарльз отстранился и попытался взять себя в руки:

— Я тоже не уверен в ее любви.

— О, Чарльз!

Онести прижалась к нему щекой, и он закрыл глаза. Эта красивая женщина навсегда заняла место в его сердце. Он желал только одного…

Резкий стук нарушил тишину. Чарльз не успел ответить, как дверь внезапно распахнулась. Пораженный Чарльз мог поклясться, что никогда в жизни не видел такого злобного и жестокого взгляда, каким смотрел на него Хауэлл, молча стоявший у входа.

Холодная ярость охватила Уэса, увидевшего на фоне яркого дневного света из окна два темных силуэта, слившихся в один. Онести и Чарльз Вебстер в объятиях друг друга.

Не двигаясь с места, Уэс произнес низким убийственным тоном:

— Убери от нее руки.

Онести вскрикнула, и Вебстер отпустил ее.

— Уэс! Что с тобой?

Не обращая внимания на потрясенную Онести, Уэс снова обратился к Вебстеру:

— Ты чертовски глуп, если думаешь, что это пройдет тебе даром!

— Подожди минуту! — Лицо Вебстера неожиданно сделалось жестким. — Ты ошибаешься, если думаешь, что Онести и я…